Травматология с долей юмора - это хорошо...

Довелось мне недавно сломать ногу… Вот такая незадача. Первый раз в жизни получила перелом. Зато какой! «Травма, как при занятии горнолыжным спортом», — так определили в Институте Склифософского, самом известным на всю Москву учреждении по оказанию скорой медицинской помощи.

Было больно, обидно, и вообще все это не входило в мои планы. Но… Как гласит мудрость: «хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Итак, вместо всех своих стремлений, я получила массу свободного времени, которое сейчас и трачу на творческом поприще.

В Склиф, такое известное сленговое наименование имеет в народе институт Склифософского, я попала в ночь перед первым рабочим днем после новогодних праздников. Соответственно со следующего дня должны были начаться трудовые будни, и все лечащие врачи появиться на рабочих местах.

С утра пораньше, в этот первый рабочий день явился заведующий отделением травматологии. Упомяну, что меня за неимением свободных мест в этой самой травматологии, положили в другое отделение, где нашлись пустующие койки. Поэтому доктору пришлось делать обход больных с заходом в отделения, куда были размещены не уместившиеся по профилю больные. Как только завотделением появился в палате, я сразу отметила, на сколько харизматичная личность этот врач. Крупный, решительный мужчина, сильные уверенные руки хирурга, голос как у полководца и тон, который не подразумевал сомнений или возражений. По виду: возраст чуть за пятьдесят, полон энергии и сил, аккуратная бородка с проседью и взгляд человека, который знает об этом мире все. Ну, если не обо всем мире, то о травмах любых категорий уж точно. С ним был другой доктор, невысокий, энергичный с умным взглядом молодой человек, который, как в последствии оказалось, стал моим лечащим врачом.

Вот о заведующем отделением я и хочу рассказать, так как он оставил о себе неизгладимое впечатление.

Войдя в палату, первым делом он почти гневно воззрился на мое бледное лицо:

— Ну вот! Эти праздники, которые не мы с вами придумали, дали потрясающий результат! Десять дней никто не работал! Все только падали! В итоге – травматология переполнена, люди в коридорах лежат! В операционные – очередь! Я разыскиваю своих пациентов по другим отделениям.

Палата затихла, а я от такой напористой речи, почувствовала себя виноватой и вжалась в подушку. Однако одновременно с этим во мне начала подниматься волна протеста. Мне и так не сладко, а тут мне еще выговаривают не известно за что! Видимо это так хорошо отобразилось на моем лице, что когда оба доктора, сделав необходимые манипуляции при осмотре, направились к выходу из палаты, оба дружно и внимательно смотрели на меня. Я промолчала, удерживая на губах не то едкий вопрос, не то возмущенную фразу, но при этом подумала: «Ничего себе!.. Вот они больничные страсти… Какие ж тут методы лечения, если методы общения вот такие…». Однако я ошиблась.

Вскоре я поняла, что завотделением травматологии в основном обожали и нянечки, и медсестры. Часто слышался их смех в ответ на его громкие, но беззлобные реплики и замечания. Другие врачи отделения с удовольствием внимали его наставлениям, однако и их собственное мнение не игнорировалось, а обсуждалось.

Заведующего было слышно сразу, как только он появлялся в на этаже. Его голос разносился по коридору, начиная с семи утра, с перерывом на время проведения операций. Лежала я в больнице достаточно долго, и, слушая все его высказывания, поняла, что не могу их не записать.

Итак, в один из дней, с утра по коридору разносилось:

— Девчонки! Сколько раз просил вас! Врач идет в операционную! А вы опять на встречу с пустыми ведрами! Ну хоть что-нибудь в них положите. Хоть тряпочку грязную, хоть плюньте, в конце концов!

Чуть позже, при обходе, обращаясь ко мне:

— Ноги не лапша. Нечего их с кровати свешивать. Нам отек конечностей не нужен! Видели отекшую лапшу? Нет? И не надо!

Рядом со мной лежала очень мнительная бабулечка. Она все время жаловалась и готова была задать сто один вопрос «про это», то есть про свои ощущения от травмы. Причем вопросы могли повторяться и повторяться, как будто она проверяла врачей на правдивость.

— А Вы, матушка, не отвлекайтесь. Думайте о хорошем, выполняйте все рекомендации. Вопросы так часто не задавайте, а ответы повторяйте про себя. Полегчает, — приговаривал завотделением, разглядывая бабушкины снимки.

Простое гипсование с вправлением моих бедных костей, мне не помогло. Зашла речь об операции с применением металлических пластин. Я стала интересоваться, что да как, внутренне борясь со страхом от ожидания новых мучений.

— А потом эти пластины нужно вынимать? – спрашиваю я.

— А зачем? – встречный вопрос.

— Ну как?.. Я, вот, прочитала что все, кто подвергся такой операции, через девять, двенадцать месяцев делают повторную операцию с изъятием.

— А я читал, что от насморка умирают, — опять не терпящий возражений тон. – Зачем вынимать дополнительно усиливающие элементы конструкции? А знаете, как удобно это при опознании?

— При каком опознании?..- опешила я.

— При любом! Металлические элементы всегда остаются.

— Может мне тогда и адресок там выгравировать? – мрачно пошутила я в ответ. Вот ведь черный медицинский юмор!

Снова утро, и опять голоса в коридоре:

— Я… Вот… — что-то нечленораздельное.

В ответ голос предводителя:

— Я тебе сколько раз говорил! На рентгенограмму надо смотреть, как на фото любимой девушки.

В другой раз медсестре:

— Я тебе что говорю? Ты меня слышишь? Или тебе дужки от очков на уши давят? Не давят? Тогда что?

Наконец мое лечение перевалило на следующую стадию. Операция прошла успешно. И у меня, и у бабушки с соседней койки.

Снова утренний осмотр. Заведующий, потирает руки:

— У Вас все хоккей,- это он мне.

— А у меня? – взволнованный голос бабушки.

— У Вас – очень хорошо! Еще лучше, чем до перелома!

Настал день наложения мне окончательного гипса. Кроме завотделением почти все врачи молодые, прямо как в сериале «Интерны». И вот два таких молодца накладывают мне гипсовую повязку. Процесс для них привычный, делают умело, аккуратно, сопровождая шуточками. Поверхность гипса выравнивают, устраняя все неровности. Тут как тут заведующий:

— Ну, вы стараетесь! Прямо скульптура! Такая ножка получилась! Вы ей еще весло найдите. Будет у нас девушка с веслом!

Проходят еще дни, близится выписка. Снова доктор заходит проведать. Я стараюсь задать ему практические вопросы, что и как делать, доходит до темы, как питаться.

— Нужно ли пить мумие?

В ответ краткая и убедительная лекция об этом веществе и о том, что эффект может отличаться от ожидаемого.

— А вот еще, советуют холодца побольше есть…

В ответ скептический взгляд:

— Вы можете есть что угодно. Ваши кости все равно будут срастаться.

Вижу, что он собирается уже уходить.

— Стоит ли пить кальций? Много препаратов рекламируют.

— Вопрос в том, где он у вас будет усваиваться. Далеко не все органы нужно кальцинировать. Реклама – двигатель торговли, а не здоровья.

— Еще последний вопрос. Может, тогда полезно будет пить толченую скорлупу от яиц? Я об этом читала.

Совсем скептический взгляд уже почти из дверей палаты:

— Ну, если у вас кто-нибудь собирается нести экологически чистые яйца, то конечно можно!

Я не выдержала и засмеялась.

И вот уже последний день. Стою, почти самостоятельно в пустой палате у окна. Смотрю на заснеженную улочку в ожидании родных, которые должны меня забрать домой. И вдруг этот самый знакомый голос за спиной:

— Ну что? Не видать Красной Армии? Вам бы еще фуражку, и руку к козырьку приложить, – улыбается. – Своих ждете?

— Да, забирают скоро.

— Ну, удачи Вам! Не ломайтесь больше.

— И Вам удачи, доктор!